Рубрика: Post Scriptum (2019)

Горит в дымке лес багряный, в золотой оправе он.
И как будто он стеклянный, идёт к солнцу на поклон.
Лес стоит, и как в пожаре лучи солнца золотят.
И стоит он как в окладе, верхушки елей всё блестят.
Лес горит на зорьке ранней, отражается в реке.
И как будто он хрустальный, серебрится на воде.
Даже гладь реки сверкает будто зеркало в воде.
Облака тут пролетают и несутся по реке.
Синь такая — заглядишься, несутся мимо облака.
На красоту ты их польстишься, что оставишь там глаза.
Просыпается в синей дрёме золотистая роса,
И как будто от пожара у неё красные глаза.
И туман ещё сгустился на поленьях у сосны.
Он к реке ещё спустился чуть пониже у реки.
Глухари клюют зарницу и токуют на току.
Ждут они свою жар-птицу и клюют ещё росу.

Быть весне началу, а зиме конец.
Снег заледенелый лежит как холодец.
Он лежит сверкает под солнцем серебром,
И под ним не тает даже холодцом.

Петухи кричат, перекликаются.
Роса на траве просыпается.
Заря на небе встаёт,
Косу на плечо кладёт.
Косу она заплетает,
Под нос себе напевает.
Река на небо глядит,
Кого-то хочет простить.
Вода берега всё гладит,
Кого-то завтра обманет.
Трава на ухо всё шепчет,
Кому-то на ухо лепечет:
«Завтра буду твоя,
И даже, может, с утра».
Но утром придут косари,
Подрежут траву до земли.
И будет она лежать,
Под солнцем ещё высыхать.
Роса её только оплачет,
Заря над нею поплачет.
И будет лежать, высыхать
И под солнцем только вздыхать.
Глухари над нею взметнутся,
Петухи поутру встрепенутся.
Будут над травою летать
И зерно с земли поднимать.
Ночью звёзды будут сверкать
И траву ещё освещать.
Они светом будут ласкать
И на ушко ей что-то шептать.
А луна над ней повисит,
А потом возьмёт и улетит.
Только месяц над нею склонится
И со слезами с нею простится.
По ночам он стог освещает
И о траве тогда вспоминает.
И склонится над стогом туманом,
И по полю плывет океаном.
Этот стог он ласкает глазами
И за ним наблюдает часами.
Как журавль над ним встрепенулся,
Как глухарь под ним проснулся.
Как мышь залезла под стог
И смотрит ещё на восток.
Как роса над ним прослезилась,
И от скромности она устыдилась.
И луна летает над ним.
Давай у стога с тобой посидим.

Где-то спит в ночи прохлада под ракитовым кустом.
Что ж сидишь, моя отрада, у себя в доме под окном?
Что ж ты, милая, не выйдешь и не взглянешь на зарю?
Ты на ушко не услышишь, как же я тебя люблю.
Выйди, выйди на крылечко ты послушать соловья.
У него голос задушевный, словно как у глухаря.
Ты послушай, сердце бьётся у меня в твоей груди,
От любви к тебе взорвётся, подтверждают глухари.
Выйди утром на рассвете, когда на траве лежит роса
И когда ещё на небе просыпается заря,
Когда туман ползёт по травам шелестящею листвой,
Когда соловей зальётся трелью под шумящею луной.
Выйди, выйди, ты узнаешь, как же я тебя люблю,
И любовь мою познаешь ты под алую зарю.
А не выйдешь, дак не надо, я другую полюблю,
И на стоге сеновала ей зарю я покажу.
Пусть смеётся и хохочет моя алая заря,
Пусть губами она лопочет: «Как же я люблю тебя!»
Утону на стоге сена со своею алою зарёй,
Встану утром на колено и скажу ей: «Сердцем твой».

Всё белым-белым-бело, белые снежинки.
Сколько снега намело, белые пушинки.
Снег сверкает на ветвях, на зелёных шишках.
И лежит ещё на пнях, словно как на пышках.
Ель сверкает как звезда под луною томно,
И висит над ней луна очень даже скромно.
Снег сверкает и блестит, не собрать в корзинку.
На луну он всё глядит, словно на картину.
А глухарь залез в сугроб, словно как в берлогу.
Не хочет идти на корм волку он в утробу.
Рябина красная глядит красными глазами,
Вот уж в снег она летит с ясными очами.
И снегирь её клюёт, не жалеет очи.
Снегирь очень хочет есть, даже очень-очень.
И растает вскоре снег, будет половодье.
Петух будет вскоре петь у себя в подворье.

Белый снег мерцает, на луну глядя.
Даже созерцает, как блестит луна.
И скользит под блеском лунного дождя,
Даже, может, с треском, что бежит искра.
Фонари повисли, обжигают снег.
Они наводят мысли, что темнеет цвет.
Лунная дорожка по снегу всё бежит,
На снегу тропинка куда-то в лес спешит.
Не спеши, тропинка, ты в лесную даль.
Там растёт калина, дарит всем печаль.
Гроздья у неё алые, чистый изумруд,
Слёзы у неё красные, даже щёки жгут.
Злой мороз петляет, посохом стучит.
Ягоды срывает да ещё ворчит.
А мороз трескучий, деревья даж трещат,
Стал ещё певучим, что ветки шелестят.
Заяц всё виляет меж лесных дубрав,
Страху нагоняет, что и сам не рад.
Лунная дорожка снег всё серебрит,
И к себе в сторожку всё она спешит.

Пути Господни неисповедимы,
И нам придётся когда-нибудь пожитки собирать.
Закончим путь свой негасимый,
Когда звезда начнёт сгорать.
Горит звезда, она как комета,
Огромный хвост летит за ней.
Она как погасшая планета,
И только звёзды висят над ней.
Никто тебя и не вспомянет,
Когда уйдёшь ты в мир иной.
Никто тебя и не помянет,
Будь ты просто золотой.
Когда уходишь ты в могилу,
За тобою плотно закрывают дверь,
И чтоб из памяти не сгинуть,
Ты за собой оставь хоть след.

Петухи сидят перекликаются.
Глухари в лесу отзываются.
И роса блестит при луне,
И сверкает она на траве.
Рассыпалась роса на траве
И теперь мерцает во мгле.
Стоит тишина на земле,
Туман плывёт по воде.
Ветер ничего не качает,
Волна лишь берег ласкает.
Месяц ныряет в пруду,
Со дна достать хочет звезду.
До дна ему не достать,
И будет он с неба нырять.

Какое счастье, когда ты знаешь: у тебя есть друг.
К тебе придёт на помощь не просто вдруг.
Он ждёт звонка и день, и ночь,
Чтоб другу своему всегда помочь.
Он ждёт письма, что друг пошлёт,
Зная наперёд, что друг его прочтёт.
Он ждёт слова, надеясь, друг пошлёт.
Он ждёт слова, надеясь, друг поймёт.
Его чувства не обманут, нет,
И он придёт, хоть тысяча будет бед.
Давай выпьем за чувство локтя друга,
Чтоб чувство не слабело, как подпруга.

Осенний лист слетает, по клавишам стучит.
И тут же замирает, под песнь свою грустит.
Где-то слышно звонко песню глухаря,
Он поёт негромко, чтоб слышала земля.
Шелест листьев втайне он в себе хранит,
Потому зимою мой глухарь молчит.

Душа моя, давно испорченная светом,
Она горит, она дымит.
И одноногий мне калека сказал:
«Твоя душа ещё коптит».
О, сколько душ таких же грязных,
Которые чадят, а не горят,
А сколько душ таких же страшных,
Которые боятся всё отдать.
Моя душа коптит от страха,
И копоть валит из всех дыр.
И вот одного дал я маха,
Что вас пригласил на званый пир.
Сижу, и жаба точит,
Как поедаете вы снедь мою.
Но мне будет легче вас порочить
Оттого, что вас я не люблю.

Слетает жёлтый лист, словно как рапсодия.
Играет пианист, и слышится мелодия.
Осенний дождь стучит по листве, по клавишам,
Словно гармонист смеётся, потешается.
Листва метёт по струнам, играет на гитаре.
Бывает очень трудно играть ей на рояле.
Музыка плывёт осенним листопадом,
Листвою всё метёт, дождь стучит как градом.
Дождь ещё стучит по осенним крышам
И листвой шуршит, что шелест их не слышен.
Осень золотая, прядь седых волос,
Стала ты седая от златых колос.
И затянет коркой лужу у окна,
И спешит с пригорка к нам уже зима.

Музыка плывёт, осенний лист слетает.
Как будто словно шмель над листвой летает.
Дождь стучит по лужам, по осенним крышам,
По листве стучит, как по водным лыжам.
Мелкий дождь идёт, стекает он по веткам.
Всюду нос суёт, рассказывая соседкам.
Осенний лист лежит, хрустит он под ногою,
От ветра он летит, как выпущен стрелою.
Шуршит осенний лист, с деревьев опадает,
Как будто пианист музыку играет.
Тишина стоит, с деревьев лист слетает,
И тот же пианист симфонию играет.

Я впервые влюбился в девчонку,
Не поверите, в сорок лет.
Только от этого не было толку,
Потому что ей семнадцать лет.
Годы шли, она повзрослела,
Стала стройной, красивой такой.
И с годами она хорошела
Красотой своей неземной.
Волосы рыжие, длинные, как золотые,
Прядь золотых волос.
Глаза такие раскосые,
Хоть сейчас беги под откос.
Ну а я покрылся морщинами,
Седина сидит на висках.
Деньки мои стали унылые,
Голова моя в сединах.
Как признаться мне милой девчонке,
Мне уже пятьдесят.
На коленях я глажу котёнка,
Только искры из шерсти летят.

Душа моя, давно испорченная светом,
В ней столько много тайных сил.
Хотелось мне забыться этим летом
Про то, как в городе я жил.
Я жил в деревне словно тополь,
Который утопал в листве.
Хранил в руках я искру Божью
И нёс её всегда в душе.
Моя душа для вас потёмки,
Но для Христа она светла.
И будут помнить меня потомки
Ещё по созвучию стиха.
Мой стих не многогранен, не многоточен.
В нём не найдёте блеска, красоты.
Мой стих — он даже не отчеканен, не отточен
Для наружной полной чистоты.
Вы загляните в душу многослойно,
В ней найдёте красоту.
Моя любовь к России многотонна,
И в ней найдёте только чистоту.
Ещё в моей душе найдёте вы отраду,
Её безумно так люблю.
Моя любовь к ней похожа кладу,
Которую я очень берегу.

Растаял снег на ветках тонких.
Земля в проталинах кругом.
И только изморозь рисует рисунок тонкий
Ещё на лужах хрусталём.
Лежит земля и словно в дрёме
Спит перед бегом и на взлёт.
И снег растаял на короне,
Вести будет светский разговор.
Но вскоре изморозь растает,
И побегут тогда ручьи.
И гомон птиц тогда настанет,
И заскворчат тогда скворцы.
Подснежник вылезет из снега
На кочке возле трёх берёз,
И не останется и следа
На ветках, где сидел мороз.
Глухарь оперенье примеряет
И проверяет гортанный зоб.
И белка запасы подчищает,
Лось проверяет крепкий лоб.
Земля готовится к разбегу,
И запоют в ней соловьи,
Травой покроется вся к лету,
Ну а пока журчат ручьи.

Синеет снег под лунным светом
И серебрится под ногой.
И снег сверкает даже с блеском,
И сверкает тускло под луной.
Сверкает снег в позёмке дымкой,
Сверкает словно как звезда.
И свет идёт, такой он зыбкий,
От нерастающего льда.
Горит луна в моем окошке
И освещает белый снег.
И снег летит, как будто мошки
Запорошить хотят весь след.

Стоит тишина, и туман плывёт над прудом
Меж камышей и тростника.
И в заводи есть запруда,
У которой бежит вода.
Плывёт туман над речкой тихо,
Не видно ряби, всплеск воды.
И на пруду стоит затишье
Ещё до утренней зари.
Мошка над прудом только вьётся
Меж зарослей и тростника.
И козодой ещё смеётся
Там, где журчит ещё вода.
Стоит туман, и, как в раздумье,
Ничто его не шевельнёт.
Его как будто что-то мучит,
И он не знает, куда плывёт.
Заря потихонечку подкралась,
Туман стала разгонять.
И на траве роса проспалась
И на траве давай зевать.
Блестит роса на зорьке алой.
Туман растаял в синеве.
И тишина стоит как в сказке,
Забыться хочет в тишине.

Туман плывёт над рекою
Среди густых камышей.
Повис сейчас над водою
Среди лодок и тополей.
Волна не плещется в речке,
И рябь сбежала в туман
Сижу сейчас на крылечке,
Сморкаюсь в платочке в карман.
Не плещется даже рыба,
Сбежала на дно реки.
Плавают вместо рыбы
По воде одни пауты.
Тихо у берега речки,
Не плещется даже песок.
Пускаю на крыльце колечки,
Надо мной висит паучок.
Паутину свою развесил,
На пяльцах узор вышивал.
Подкову он даже повесил
И всю её расшивал.
Оплёл серебристой ниткой
Угол веранды моей.
Узор вышивал так тонко
Меж брёвен и шляпок гвоздей.

Камыши туман разгоняют,
Не могут его разогнать.
Ветер они только шпыняют,
Хотят звёзды на небе считать.
Туман плывёт над рекою,
Цепляется за водную гладь.
И бежит ещё под луною,
И убегает в водную даль.
Мышь под крылечком притихла,
В щель забился сверчок.
Роса на траве повисла,
Сверкает как маячок.
Сверкает лунное поле
И убегает в далёкую даль
И на земле оставляет
Грусть еще да печаль.

Когда Господь нас призовёт,
Сожаления не будет.
Кто-то молитву вознесёт,
А потом про нас забудет.
Мы только верим в чудеса,
Что попадём мы в рай с садами.
И всё глядим на небеса
Своими собственными глазами.
Чудес не будет никогда,
И будет лишь земное поле.
И бросят в топку тебя тогда
И орошат тобою поле.
Мы будем там, на небесах,
На мир смотреть великолепный.
И не будем думать о чудесах,
Зная, что мир такой чудесный.
Пусть тот, кто за нас молитву вознесёт,
За нас ещё поставит свечку.
Когда-нибудь и он умрёт
И попадёт, быть может, в печку.

Отпустите меня на волю,
Я по полю хочу пробежать,
В табуне на дикой природе
Хочу ещё громко заржать,
Тыкаться мордой в сосок своей матки
И губами прижиматься к соску,
Пробежаться по полю с касаткой
И разогнать с нею в поле тоску.
Щипать травку нескошенного луга
И росою её запивать,
И пройтись с бороною или в плуге.
Мне на это на всё наплевать.
Поваляться на скошенном сене
На спине и копыта задравши вверх.
И увидеть зарю на рассвете
И постоять возлё её красивых колен.
Я хочу пробежаться по лугу
И заржать от печали-тоски.
И тянуть мне тяжёлую думу,
Пока не заткнутся на заре петухи.
Или забраться в неглубокую речку
И в реке искупаться как в парном молоке,
Заглядеться на горящую печку,
На дрова, горящие в костре.
Заглядеться хочу на Россию,
Там, где бабы подолом метут.
И в России своей не сгину,
Горькой водкой меня вспомянут.

Косогоры, реки, дали,
Бубенцы во все концы.
Все с пригорка убегали
Заливные бубенцы.
Всё бегут, звенят с пригорка,
Разливается весна.
И ещё у неё с пригорка
Развевается коса.
Ветер тёплый волосья треплет,
И звенят ещё ручьи.
У весны на косогоре
Всё позвякивают ключи.
Открывает, что замёрзло
И уснуло до весны,
И сама в воде утопла
По колено до земли.
Разлилась речушка в беге,
Затопила берега.
И теперь на полном беге
На берегу лежит вода.
И трава сошла с пригорка
И ушла куда-то в лес.
И мы увидим ещё с пригорка:
Полон лес ещё чудес.
Там глухарь токует утром,
Утром рано на заре.
И ещё увидим утром
Там росу мы на траве.
Там соловей встречает зорьку
И поёт ей до зари.
И ещё летают мошки
И вампиры-комары.
Там туман ещё сгустился
И пополз ещё к реке.
Он к воде ещё спустился,
И поплыл он по воде.
Он плывёт, в лесу затишье,
Только слышен гомон птиц.
И не видно ещё в полесье
Краснощёких девичьих лиц.
А река — она вся затихла,
Только слышен звон сверчка.
Она даже приутихла,
Что слышен шёпот паучка.
Разлилась весна по краю,
Разлилась во все концы.
И так звонко убегали
Заливные бубенцы.

Замёрзли прозрачные дождинки дождя.
Вися как хрустальные, как будто слеза.
Висят и мерцают, под крышей блестя,
Будто сверкает под небом звезда.
Висят они ровно, будто их кто отмерил,
Считал поголовно. Я их посчитал.
Считал их по пальцам, их тридцать пять.
И солнце всходило — начинали сверкать.
Преломляется луч в сосульках дождя,
Как будто под крышей сверкает звезда.
Висят и сверкают дождинки дождя,
И капают с крыши слезинки вождя.

Весна кряхтит, взбираясь на пригорок,
Торопится во все концы.
И ветер раздувает ей опорок,
Звенят на опорках бубенцы.
Она кряхтит, гнусавя околодком
И шепелявя шершавым языком,
И в посох упираясь подбородком,
Который пропитан чесноком.
Она спешит сломать ледники на реках,
И чтоб в лесу запел скворец,
И чтоб повесить ей на вербах
Хрустальный окованный ларец.
Творит весна, вылазят почки,
Берёза очнулась ото сна.
Подснежник в беленьком платочке
Там, где стоит ещё сосна.
Глухарь начистил свои крылья
И примеряет даже фрак.
Сорока белке подмигнула,
Дескать, мол, смотри, дурак!
В лесу уже всё благоухает,
Берёза выкинула прядь.
Глухарь на берёзе восседает
И начинает гоготать.

Вы говорили, что нам пора расстаться,
Что вас измучила моя шальная жизнь,
Что стал потихонечку спиваться
И с другими женщинами дружить.
Что я встаю с дрожащими руками,
Меня трясёт и лихорадит озноб.
И, прикасаясь к горлышку губами,
Себя заранее вгоняю в гроб.
Меня холодит ваша лунная улыбка,
Она похожа на луну.
И что в моей душе бывает зыбко,
Когда гляжу на горькую луну.
Меня всегда от вас лишь только лихорадит,
И даже страсть вам во мне не разбудить.
И вы всегда готовы душу мне поранить,
И вы готовы насмерть даже её забить.
Вы говорили, что всё вам надоело,
И что пора нажать на тормоза,
И что моя свеча уж догорела,
И что пора уже мне на небеса.
Но вы не спросили, чего я будоражу,
И отчего водку горькую я пью,
И отчего по ночам я плачу,
И отчего порой скулю.
Вот потому тянусь я к горькой водке
И закусываю только чесноком,
И мне хотелось забыться в горькой водке,
А не быть хорошим ездоком.
Не зажимать ногами ваши бёдра
И не видеть испытывающий ваш взгляд,
Не видеть глаз ваших словно стёкла,
И свои руки в ваши бёдра запускать.
Я маюсь от того, что вы рядом
И дарите мне свой холодный свет.
А мне хотелось, чтобы вы меня ласкали взглядом
При свете звёзд и даже при луне.
Чтоб ваши руки меня крепко обнимали,
Глаза дарили нежный взгляд,
И чтоб глазами меня нежно целовали,
И вам хотелось бы меня лишь целовать.
Хочу видеть вашу сладкую улыбку,
Сверканье глаз при блеске звёзд,
И чтоб распрямились как пружинка,
И чтоб летали вы как звездолёт.
От вас же этого не дождёшься,
Вы словно статуя-гора.
При воспоминании не раз ещё напьёшься,
Когда висит в окне луна.
Я забываю всё, что было,
Хочу забыться сладким сном.
И если б вы меня любили,
То пот бы стёрли носовым платком.
Но вам этого не сделать,
Вы от этого очень далеки.
Вам близка одна потеха,
А мужики все дураки.
Я вас люблю, поверьте, очень,
А то б давно от вас ушёл.
И на висках моих уж проседь,
Четвёртый год уж как пошёл.
Я вас люблю, и очень страстно,
Вы замечали трепет пальц?
Но ваш взгляд был настолько властным,
Готов я был от вас бежать.
Вот потому залажу в водку,
Со дна бутылки на вас гляжу.
Хотелось вам устроить порку,
Но, поверьте, не могу.
Боюсь с вами я расстаться,
Боюсь, поверьте, потерять.
Хочу вами любоваться
И взглядом нежным вас ласкать.
Вы изменитесь даже с болью,
Даже с болью для себя,
И вы познаете с любовью,
Как же я люблю тебя.

Жизнь хороша, она интересна,
Бежит, как будто вода.
Торопится она бесконечно,
Как бурная в потоке река.
Бежит она словно по горам, по скалам
И падает как водопад.
И бывают у жизни обвалы,
И бывает ещё камнепад.
А ещё заметёт листвой словно осень
Листвой твою душу-судьбу.
И на висках появится проседь,
Сажают тебя как будто в тюрьму.
Не выбраться с горных обвалов,
Из пропасти не вылезть никак.
Впереди ещё столько завалов,
И жизнь твоя словно пятак.
Закован ты в цепи-оковы,
Кандалы на руках всё висят.
Подобьют тебе только подковы,
И подобьют второпях.
И будешь ползти, упираться,
Чтоб не сорваться ещё со скалы.
И будешь ты ошибаться,
И будут тебя иметь со спины.
Жизнь ничего не стоит в этом мире,
И порой за неё не дадут и гроша.
И будут тебя иметь как в сортире,
Ты будешь как бумажка мягка, хороша.
Часто жизнь падает в пропасть,
И разбиваешься словно стекло.
И если не имеешь ты кротость,
Ты выплывешь словно дерьмо.

Вы говорили, что вы устали,
Что я пьяница и дебошир,
И оттого тогда мне лгали,
Когда с друзьями водку пил.
Когда утром просыпался,
Меня тогда брала тоска,
И тогда с вами не раз я расставался
У домашнего окна.
Но вы меня всё время тормозили
И говорили, что всё пройдёт.
А сами спозаранку уходили
И говорили: «Время ждёт».
Вы уходили спозаранку,
Знали наперёд, что вас никто не ждёт.
И лишь заслышав на улице тальянку,
Летели будто самолёт.
Вы приходили, когда погасли звёзды,
Когда заря вставала с петухом.
И вы глядели на утренние плёсы
У себя на луге за окном.
Я уходил с утра и спозаранку,
Чтоб себя не мучить горечью, тоской.
Знал, что вы придёте под тальянку,
Гармонист был парень молодой.

И вот давно уже погасли свечи,
В окно стучится лучик золотой.
Не стал вас кулаком своим калечить,
Пусть поживёт парень молодой.
Как говорится, сучка не захочет,
Кобель не вскочит даже на аршин.
Но кобель всегда лопочет,
Всегда готов он сбегать в магазин.
И вы, себя не утруждая,
Раскручиваете парня-молодца,
И на нём, как жокей восседая,
Вы мчитесь под песню ямщика.
Когда-нибудь вам придётся остановиться,
Поняв, что годы утекли.
И вы поймёте, что больше вам не порезвиться,
И не увидите красивые цветы.
Дарить не будут больше эти розы
И этот пышный аромат.
Оттого, что поймут, что эти слёзы
Капают просто невпопад.

Но если вдруг нагрянет дождик,
Нагрянет дождик золотой,
Тогда возьми, раскрой мой зонтик
Над рекою ты Невой.
И побегут тогда струйки, капли
С купола твоего зонта.
И ты натянешь словно струнки
От золотого ты дождя.
Купола сверкают с блеском,
Переливаются с дождём.
И от золотистого свеченья
Сверкает дождик янтарём.
Мой зонтик лишь для непогоды,
Когда в душе твоей лишь дождь.
Пусть пронесутся все невзгоды,
Когда узнаешь даже ложь.
Пусть зонт защитит тебя от скверны,
От предательства и лжи.
Пусть будет друг у тебя самый верный,
Чтоб не знала ты слезы.
Раскрой мой зонтик, когда ненастье,
Когда ветер и снегопад.
И ты узнаешь, какое счастье,
Когда есть рядом такой, как я.

Луна, и снег лежит дремучий,
Лежит тут прямо под окном.
И снег искрит такой колючий,
Сверкает прямо над окном.
И снег летит, как будто крошка,
Зима пропускает через решето.
Сверкает снег и в полнолунье
Хрустит от морозной синевы.
И снег лежит, такой он белый,
Несравненной белизны.
Лежит на ветках, на заборе
Снег чистейшей красоты.
Лежит в каменном узоре
Снег белоснежной красоты.
Мороз хрустит ещё на ветках
И всё заглядывает в окно.
Узор рисует на салфетках
Сквозь прозрачное стекло.
Выводит тонко, как художник,
Кисть макает в масло он.
Рисует даже подорожник,
Где склонился под окном.
Узоры, вышитые маслом,
Сверкают прямо при луне.
И мой художник только маслом
Рисует узоры на окне.
Вы загляните в мир узоров,
Они маслом вышитые все.
И вышивает их художник
На белом призрачном стекле.

Дремлет снег в дремучей чаще
Под калиновым кустом.
И висит луна над чащей
И сверкает над окном.
Снег лежит на лапах ели
И на ветках у сосны.
И сверкает он на елях,
И сверкает у межи.
Только снег один мерцает,
И луну он стережёт.
Ждёт, когда весна настанет,
И с луною запоёт.

Лежит на окошке снежная крошка,
Лежит серебристая пыль.
По веткам крадётся серая кошка
Цветом словно кирпич.
Лежит снег на ветках, лежит серебрится,
Сверкая ещё под луной.
Не может никак он ещё расхрабриться,
Сверкая ещё под звездой.
Мороз потихоньку по веткам крадётся,
Хрустит на снегу серебром.
Сейчас об ветку он споткнётся
И упадёт с хрустальным мешком.
Рассыплет по небу стаю снежинок,
Как будто с неба сорвали гроздь паутинок,
И вот они на землю летят
И землю они серебрят.
Засыпало снегом окна, деревья,
Луна сторожит серебро.
Деревья стоят как в оперенье,
Ветками машут будто крылом.
Мерцает снег на ветках деревьев,
Как будто звёзды горят.
И снег мерцает ещё на поленьях,
Как будто звёзды пылят.
Засеребрилась наша планета,
Под снежным покровом она.
И восседает ещё на ветках
Зимушка наша зима.

Раскинули ветки снежную пряность, сверкают они поутру.
Показывают они свою кротость, глядя ещё на зарю.
Снег окружил хрустальную лужу, покрыта она серебром.
Лежит и сверкает хрустальная лужа, сверкает она хрусталём.
Замёрзла ночью прохлада, замёрзла ночью вода.
Как будто пришла с парада зимушка наша зима.
Стоит созерцает Фарада на блеск хрустальной воды,
И слышит она канонаду хрустальной ещё тишины.
Хрустит под ногами россыпь, хрустит белый снег под ногой.
И солнце освещает лужу, бежит по ней луч золотой.
Сверкает ледяная прохлада застывшим ещё хрусталём.
Скоро ей будет награда — покроется она серебром.
Луч солнца ползёт потихоньку, освещая макушки лесов.
Снег тает ещё потихоньку и капает с крыши домов.
Растает ночная прохлада, растает водная гладь,
И будет смотреть Фарада, как берёза выкидывает прядь.

Посинел белый снег от мороза
И лежит такой голубой.
И на ветках распускается роза,
У неё стебель такой золотой.
Снег сверкает, синеет от блеска,
Переливается ещё серебром
И от незатейливого шумного треска
Покрывается мохнатым ковром.
Снегири во двор залетели,
На ветках рябины сидят.
Они весну во дворе углядели,
И вот скоро они улетят.
Серебрится ночная прохлада,
И морозное утро у меня во дворе.
И вот снова я вижу Фараду,
И заглядывает утро ко мне.
Хрустальный блеск идёт от лужи
И отражается в воде.
И я гляжу, уже вся лужа
Серебрится в серебре.
Посинел и снег рыхлистый
От её голубизны,
Тополь всё стоит плечистый,
Ждёт от природы новизны.
Ждать недолго ему осталось
От природы новизны,
Со скворцами повстречался
У дороги, у межи.

Ты не грусти, когда бываешь дома, когда бываешь ты одна.
И волосы твои — ну как солома, и стоишь ты молча у окна.
Ты не грусти, забудь плохое, грусть свою залей вином.
И под закуску с пивом, водкой закуси ты холодцом.
Посиди, поплачь немного и на звёзды погляди,
И ты увидишь, как эти звёзды долетают до Луны.
Горечь, грусть и расставанья будут в жизни у тебя,
И будут в жизни и свиданья. Ты услышишь: «Ты моя».
Ты отдайся бегу вместе с нею, даже грусть свою отдай.
И со своею ты любовью в небо ты ещё взлетай.
Ты уйди туда, где небо, звёзды,
где звёзды сможешь ты считать.
И ещё под этим небом сможешь ты ещё мечтать.

Не грусти, Танюха, пройдёт твоя печаль.
И того, что было, не вернёшь назад.
То, что было, ты себе оставь,
Пусть давно забыла, накинь на плечи шаль.
Пусть память воскрешает забытые деньки
И глаза сверкают прямо у реки.
Пусть сверкают слёзы на твоей щеке.
Пусть плывут те слёзы прямо по реке.
Прошлое, конечно, обратно не вернёшь,
Но другого друга ты себе найдёшь.
Звёзды замерцают, глядя на луну,
От него услышишь: «Я тебя люблю».

Не пой, Тамара, нынче мне ты песни Грузии печальной,
А спой ты лучше о вине, его напиток очень сладкий.
Цвет красного вина, меня всегда он возбуждает,
И где-то там внутри меня ещё по венам он блуждает.
Меня хмелит его лишь цвет, его янтарный блеск повсюду.
Ему настолько много лет, его вкус подобен чуду.
Давай же выпьем мы вина, поднимем тост за нашу славу
И вот выпитого вина станцуем танец до упаду.
Лезгинку будем танцевать и в хороводе с тобой кружиться.
Глазами тебя буду целовать, готов в тебя всегда влюбиться.
Не пой, Тамара, нынче мне ты песни Грузин печальной,
А спой ты лучше о вине, его вкус — настолько он прекрасен.

Дождь стучит по реке и по лужам,
Словно шапка висит в небесах.
И грохочет ещё в поднебесье,
Только стрелки спешат.
Дождь стучит по земле монотонно,
Всё сбивает листву на лету.
И летит лист запоздалый
И врезается в траву на полном ходу.
Лист лежит на траве очень яркий,
Ветер хочет его поднять
И над полем ещё очень гладким
Хочет лист ещё погонять.

Всё сидит скучает над окном луна.
Зиму провожает, сидя у окна.
Всё сидит и ждёт рассвета, смотрит в зеркало своё.
Ждёт, когда придёт всё лето, и глядит в своё окно.
А кругом одни разливы, снег растаявший лежит.
Был когда-то снег тот синим,
а теперь во двор водой глядит.
Снег растаял, только лужи на земле ещё лежат.
Выйдет солнце из-за тучи, и эти тучи улетят.

Не жалей меня, не надо.
Всё прошло, и даже грусть.
И прошла моя тревога.
По деревне я пройдусь.
Загляну я к девкам, к бабам
И послушаю их дивный хор.
Полежу на сеновале,
Загляну в соседний двор.
Всё привычно, даже сено
Всё по-прежнему лежит.
Лишь одно мне необычно:
Где же месяц всё блестит?
Только звёзды в небе блёкнут
И мерцают поутру.
На зарю они всё смотрят
И ныряют в глубину.
Ночью снова выплывают
Из глубинных чёрных ям
И над лугом пролетают
По лесам и по полям.
Выйдёт месяц золотистый
И прольёт над полем свет.
Гармонист сидит плечистый,
Встретив с девицей рассвет.
Будут слушать утром рано,
Как поёт им соловей.
И заря ещё вставала,
Чтоб послушать глухарей.
А роса на зорьке рано
Заблестела поутру.
Она даже засверкала,
Глядя даже на зарю.
А трава, она провисла
И под тяжестью росы.
И бегут куда-то мысли
У подножья, у косы.
Не жалей меня, не надо,
Я с девицей ночь провёл
И пропел ей серенаду,
И на зорьке я ушёл.
Я ушёл на зорьке рано,
Как пропели петухи,
И когда заря вставала,
Громко пели глухари.
Соловей ещё смеялся,
Даж на ветке хохотал,
И роса ещё блестела,
На росу он глаз стрелял.
Я ушёл и не жалею,
Что оставил сеновал.
Лишь девица та бледнела,
И петух с ней горевал.
Где-то воет в захолустье
Та девица у реки,
Я лежу на сеновале,
И поют мне соловьи.

Пусть немного неумело выводит строчку карандаш,
Но заверяю вас, и даже смело, что я покорно предан вам.
Что я страдаю, когда вас не вижу, гляжу всё время на луну,
И что по-прежнему я знаю, что я безумно вас люблю.
Вы ищете всё уединенье и взгляд свой прячете в кустах,
И ищете себе сравнение. Бьют стрелки полночь на часах.
Хочу бежать к вам, но я не знаю, где вас теперь ещё искать.
И вот теперь сижу, гадаю, куда же к вам ещё бежать.
Я был у тётки на Фонтанке, и в Летний сад ещё ходил,
И там стоял ещё шарманщик, свою шарманку он крутил.
Я сбегал даже к вашей маме, навстречу вышел мне отец,
И он сказал, чтоб я не бегал, что надоел я всем вконец.
Но я люблю, и что мне делать? Хочу лежать у ваших ног.
И остаётся себя лишь тешить и обивать лишь ваш порог.
Но я надеюсь — отзовётесь, пошлёте весточку вы мне,
Меня любимым назовёте, и это будет при луне.
Свеча горит, ещё мерцает, горит надежда как звезда.
Она сверху созерцает, как бледна горькая луна.

Снег лежит и созерцает, и глядит ещё в окно.
Под луною он сверкает как хрустальное стекло.
Он лежит на окнах, ветках, на столбах, на фонарях,
Как белоснежная салфетка лежит он даже на часах.
Снег лежит, сверкает ночью, как лампадное стекло.
Вышивает ниткой тонкой зима узоры сквозь стекло.
А узоры расписные все покрыты серебром,
Они даже кружевные и висят под потолком.
Всё сидит рисует кистью наша матушка зима,
И мороз идёт по веткам, зацепилась борода.
Всё сверкает в полнолунье и хрустит хрустальный снег.
Тонкий месяц в поднебесье начал свой безумный бег.

В бездну канули года, и скоро миг тот оборвётся.
И вот прошли мои года, ничто теперь не возвернётся.
Прошло то буйство юных лет, когда бегал за девчонкой,
И вспоминаю себя юнцом, когда был ещё мальчонкой.
Теперь гляжу на небеса, чудес на старость не возлагаю.
Как быстро канули года, и старость мудростью я поливаю.

Полон лес ещё загадок и невидимой красы.
Полон лес и ярких красок, лучезарной красоты.
Там роса сверкает утром, рано утром на заре.
Она сверкает перламутром рано утром на траве.
Там глухарь ещё летает и токует на заре,
Соловей там напевает утром рано по росе.
Полон мир ещё там красок разноцветных, голубых.
Полон мир ещё там сказок, и весёлых, и смешных.
Поглядите вы на белку, она стрекочет как сверчок.
Поглядите на сороку, кто-то вырвал перьев клок.
Лес живёт и дышит даже, поживите в тишине.
И не найдёте место краше вы на зорьке на зоре.

Предрассветное утро раннее,
Светлый луч ползёт по земле.
Ты такая же прежняя, странная,
Как хочу прижаться к тебе!
Целовать твои упругие груди,
Целовать и то, что ниже пупка,
Целовать твои нежные руки,
Запускать руки в твои волоса.
А туман всё больше сгустился
С предрассветной росой на заре.
И на землю он опустился,
Засверкала роса на траве.
Выйди в поле, где ветер трепещет
И качает траву на заре,
Где любимой он только шепчет
И ладонью ведёт по ноге.
Где любимую он раздевает
И любуется станом её,
И глазами её нежно ласкает,
Погружаясь в неё глубоко.
Выйди в поле и так же разденься,
Покажи свою упругую грудь,
Чтоб со мною в поле вознесться
И в соломе ещё утонуть.
Распущу твои локоны в сене,
Заласкаю твою упругую грудь,
Опущусь пред тобой на колени
И скажу, что тебя я сильно люблю.
Но не верь ни единому слову,
Обману тебя, как всегда.
Прикасаясь к сладкому плоду,
Я уйду от тебя до утра.

Ушёл и извозчик из этой жизни,
Оставив за собой немалый скарб.
Писал он только для отчизны,
Чтоб его читал и стар, и млад.
Пройдут года, пройдут столетья,
Родится вновь другой батрак.
Писать он будет в совершенстве,
На это будет он мастак.
Так вспомяните добрым словом
Того, кто писал для вас стихи.
И пусть предстанут они в стиле новом
От того, читал вам вслух их от души.

О несказанном, о неслыханном
Говорить моя будет душа.
Будто лес стоит где-то таинственный
И творятся там ещё чудеса.
Там роса сверкает на луге,
Когда утром поют соловьи.
И кукушка токует зарницу,
Когда утром поют глухари.
Там на поле серебрится рябина,
Отражаясь на травах росы.
Вдоль опушки цветёт малина,
И клюют её глухари.
Распускается там незабудка
На поляне, что возле ручья.
На поляне играет дудка
Под трели ещё соловья.
Там журавль гуляет по лесу,
Всё глядит в непроглядную даль.
Вот и солнце взошло на рассвете,
Журавлю пора улетать.

Доченька, доченька, спряталась ноченька,
Спит в колыбели в своей.
Милая ноченька, милая доченька,
Ты засыпай поскорей.
Звёзды качаются в лунной рапсодии,
Луна им песню поёт.
Милая доченька, милая ноченька,
Мама тебе песню споёт.
Милая доченька, милая ноченька,
Глазки скорей закрывай.
Милая ноченька, милая доченька,
Ты поскорей засыпай.
Все звёзды в небе только мерцают
И дарят нам лунный цвет.
Все звёзды на небе с небес пропадают,
И нам не найти ответ.
Ищем ответы на все мы вопросы,
Что задает нам жизнь.
Ищем ответы на эти вопросы,
Но некого нам порою спросить.
Милая ноченька, милая доченька,
Баюшки, баю, баю.
Милая доченька, милая ноченька,
Как тебя я люблю!
Пусть годы твои летят незаметно,
Словно весенний поток.
Пусть цветы тебе дарят несметно
И шёлковый нежный платок.
Пусть твои юные годы проходят,
Не зная боли утрат.
Пусть любовь твоя будет цветущей,
Как весенний наш сад.
Доченька, доченька, милая ноченька,
Жизнь не проходит без слёз.
Ноченька, ноченька, милая доченька,
Жизнь не проходит без гроз.
Пусть в твоей жизни не будет страданий
От ран душевной любви.
Пусть в твоей жизни будут мечтания
И преданность, верность мечты.
Пусть эта ночь тебя ночью погладит
Бархатной нежной рукой.
Пусть эта ночь твои сны охраняет
Яркой голубою звездой.
Милая ноченька, любимая доченька,
Путь душа твоя всё время поёт.
Милая доченька, любимая доченька,
Пусть эта ночь обо всём напоёт.
В небе всё звёзды сияют,
Луна всё смотрит в окно.
А мама всё так же дочку качает
И с грустью глядит сквозь стекло.

24.07.19
Зара, тебе в подарок
ко Дню рождения
переписал эту песню

Хорошо предрассветным утром
С яблони ветки стряхать
И на сене ещё душистом
Девчонку ещё целовать.
Туманом пройдёт непогода,
И будет ещё моросить.
Девчонка на сене душистом
Поцелуя ещё будет просить.
Роса на траве взорвётся
От всплеска горячих лучей.
Петух на ветке проснётся,
Чтобы пел ещё соловей.
Взойдёт непогодой солнце
И будет росу золотить.
Девчонка на сене душистом
Будет меня молодить.
Взгляд надо мной летает,
Локоны нос теребят.
Девчонка моя только вздыхает,
Груди её ласки хотят.
Прорезалось солнце в окошко,
Соловей поёт надо мной.
Девчонка моя, словно кошка,
Хочет ласки она внеземной.

Я войду в твой дом потихоньку,
Не услышишь ты скрип половиц.
И возьму тебя, брошу на койку,
Как захудалую пару петлиц.
Всё с тебя поснимаю,
Не оставлю тебе ничего,
И тебя к себе прижимаю,
И целую тебя горячо.
Пусть эта ночь не знает разврата,
Только ласку и нежность мою.
Ты почувствуешь силу магната
Оттого, что тебя сильно люблю.