Skip to content

Мария

Здравствуй, друг ты мой прекрасный, уже не спишь,
а месяц ясный
Светит звёздами в окно и глядит он сквозь стекло.
Я проснулся на заре, когда заря ещё спала.
Заря вставала утром рано, ласкала лес своим дурманом.
Туман по берегу всё полз, и петухи уже запели,
и соловьи на ветке пели.
Пора, голубушка, вставай, заправь скорей свою кровать.
Попьём мы чаю мы с тобой, и чай цейлонский, заварной
Служанку нашу попросил, в беседку вас я пригласил.
Вы так, Мария, так мила, вы так красива и нежна.
Любуюсь вашей русой я косою, и кожи нежной аромат,
Сияньем ваших чёрных глаз, они сияют как алмаз.
Хочу я ваши руки целовать, свою любовь лишь вам отдать.
С Марией жили мы в хоромах с прекрасным видом над Невой,
По пастбищам ходили там коровы, садилось солнце за рекой.
У нас был пёс легавой масти, его мы звали Артамон.
Он был такой окраски, сливался с зелёной он травой.
И с ним ходил я часто на охоту, и любовался я ночной звездой,
И, приходя домой с охоты, я любовался лишь женой.
У неё руки словно мрамор, и белоснежны, и тонки.
В халате я ходил, и руки всегда в карманах её всегда я находил.
Мария, стройная берёзка, и стан величавый, какая грудь!
Готов сравнить свою берёзку с красивым камнем изумруд.
А голос ровный и степенный, как ручеёк в реке журчит,
И не был никогда надменным, и песня жаворонка летит.
С Марией жили мы три года, пылинки я с неё сдувал,
И не было у меня тревоги, отец её нас в храме обвенчал.
Мы с ней всегда везде бывали и заводили шумный спор,
И в карты мы с ней ещё играли, и двери закрывали на запор.
Мы с нею часто веселились, и на балах мы пили сок,
Порою так развеселимся, когда идём мы на покой.
Меня Мария ублажала, соперниц равных я не находил,
И моё сердце не страдало, и в дом терпимости я не заходил.
Носила платье бирюзового цвета, оно шло ей всегда к лицу,
И надевала его всегда летом, и я кричал ей, как я её люблю.
Но счастье долго не бывает. Был друг у меня,
и к ней он приставал.
Кто любит, тот не замечает, и я её не ревновал.
Но как-то утром я пришёл с охоты и на пороге увидел след:
То след был моей тревоги, его оставил кабриолет.
И я спросил Марию:
«Что здесь было, когда с собакой гулял я по лугам?»
Моя собака долго выла, и слёзы текли по Марииным щекам.
Она сказала, что приезжал дружище,
и к ней он сильно приставал,
И лапал её ручищами, и от её вздоха ещё больше он стонал.
Я был охотником заправским, в пятак попадал с десяти шагов,
И встретил друга я с опаской, а вдруг не захочет стреляться он.
Мой друг от слов не отказался и, что было, рассказал,
Что любит Марию, как сон прекрасный,
и об этом прямо мне в глаза сказал.
Но как жену делить мы будем? На две части нам её не распилить.
И я решил жену родную своим ружьём я застрелить.
После друга разговора Марии всю правду рассказал,
И Мария мне призналась, что любит друга и меня.
И, чтоб решить вопрос наш трудный, снял со стенки я ружьё.
Мария пила чай в беседке, и я навёл своё копьё.
И пуля быстро пролетела, стрела попала прямо в глаза.
Стрела даже оторопела, она звенела как струна.
Мария упала сразу набок, и чай разлился на столе,
И на полу струилась струйка, она бежала к Марииной ноге.
Я подбежал, но было поздно, её я руки целовал,
Своими слезами просил я слёзно, Марию встать я умолял.
Её я тряс, беря за плечи, а голова свисала вниз.
Её распущенные кудри упали на пол, как кленовый лист.
Её тело коченело, и глаз она не могла открыть,
И губы у ней посинели, как у неба небесная нить.
Мои слёзы катились градом, меня колотило и трясло.
Ах, что я сделал! Стал я гадом,
в Сибирь на каторгу меня уж понесло.
И вот иду по дороге я сибирской, и кандалы звенят в ушах,
Но не вернуть минуту эту, когда мог в Марию не стрелять.

Published inЖенская доля (2016)
Author WordPress Theme by Compete Themes