Время минуло, и что же?
Вновь встречаю я её и готовлю финский нож.
Он блестит, сверкает ярко,
Татьяна видит нож, мне стало жарко.
Мускул глаз не дёрнулся у ней, и выпускает блеск своих ногтей.
Говорит: «Вы извините, не смогла тогда прийти
и, конечно, сообщить.
Нужно было мне уехать по делам в Москву.
Взяла себе карету, думала, позже сообщу.
И вот третий день гуляю по зиме,
И мороз трещит трескучий, воробей поёт певучий,
Пар пускает из ноздрей и глотаю ком своих слюней.
Чтобы вы не обижались,
Вас хочу я пригласить в ресторан “Весёлый Дон”.
Давайте встретимся сегодня. Я свободна целый день,
К этому времени как раз проголодаюсь».
По лесу бежит пятнистый всё олень.
У меня ноги затрусились: а вдруг опять и не придёт?
И руки мои тоже опустились, из рук выпал финский нож.
Она, нисколько не смутившись, сказала мне: «Поверьте мне.
Но вышло так, пришлось уехать, уехать прямо на коне».
Я подобрал свой нож игривый, и он сверкал моим огнём.
И слышал голос чей-то я шутливый,
что понравилась, давай махнём.
«Татьяна, я вам поверю. Во сколько встретимся с тобой?
Поверьте, Тань, я вас не клею, хочу, чтоб вы стали мой женой.
Поверьте, Тань, в своей жизни я никому не предлагал своей руки
И не справлял своей я тризны с тем, у кого просил руки».
Татьяна скромно улыбнулась, зарделась красною щекой,
И каблуком она запнулась, свистит кому-то постовой.
Татьяна глазки опустила: «Не торопите дать ответ».
Себе она слезу пустила и говорит: «Жду вас на банкет».
Она ушла, качаясь тихо, платком перебирая себе слезу,
А я себе сказал: «Какая гнида тебя заставила пустить слезу!»
Пошёл я тихо, собираясь, и мысли всё витали в облаках.
Из памяти моей рубцы стирались, и матом крыл я всех в сердцах.
Пришёл в назначенное время. Моя Татьяна за столом
Сидела скромно и одевшись, и говорили за красным мы вином.
Мы очень много обсуждали про городскую нашу жизнь,
И нам обеды подавали, не приходилось нам просить.
Лакеи быстро приносили душистый чай и пироги
И быстро сразу уносили посуду грязную от них.
Вот вечер наш подходил к застолью, и расставаться нам пора,
И я спросил: «Татьян, ну, что же? Неужели уйдёте вы одна?»
Она сказала: «Мой милый друг, вас огорчу своей любовью.
У меня есть старенький мой друг,
к которому должна относиться я с любовью.
Всё вышло так, за долги всё распродали,
и чтобы не остаться нам в долгах,
Замуж меня отдали.
И вот теперь жена чужая, и муж с морщиной на лице».
И воронья кружится стая, и слёзы вижу на её лице.
Упал я перед нею на колени, своей слезой её я умолял,
Просил: «Татьяна, поедемте со мною!»
И на коленях перед нею я рыдал.
Она стояла, слёзы вытирала и говорила:
«Ничего нельзя уж изменить.
И в церкви я венчалась, жених за мною ногами семенил.
Да и договор своей рукой я подписала, что я ему должна служить.
Когда писала, уже знала, что ничего не смогу изменить».
Текла слеза, она рыдала. Как же всё-таки собачий путь!
И на одно счастье меньше стало, и от слёз своих пора уснуть.
К хулигану
Published inЖенская доля (2016)