Признание

Снег летит, глаза мне слепит,
С жёлтою листвою, что падает вниз.
Может, меня кто-то заметит
И предложит поехать в Париж.
Я, конечно, сперва откажуся —
Предложенье достойно меня,
Но потом ему улыбнуся
И скажу: «До завтрашнего дня».
Он подъедет ко мне очень рано,
Ещё звёзды будут блестеть,
И наденет форму гусара,
Глаза его будут гореть.
Кони бьют копытом по гальке,
По булыжной мостовой,
И подковы высекают искры,
Стоит полицейский-постовой.
И мы поскачем до вокзала,
Только копыта будут звенеть.
От такого нахала надо себя уберечь.
Он скажет: «Поцелуя мало» —
И давай под платье лезть,
И моя рука летала
И говорила: «Какой подлец!»
Отзвенит пощёчина звонко,
Покраснеет у него щека,
Побежит кровь из носа тонко,
Загорит от удара рука.
«Милый сэр, вы очень спешите.
Обещанья не давала я вам.
Лучше вы о себе расскажите.
В Петербурге много красивых дам.
Почему вы меня в Париж пригласили?
Почему со мной решили поехать в Париж?»
Вы меня вином угостили
И предложили тортом закусить.
Ваш рассказ длился так долго,
И я вам всё время глядела в глаза,
И говорили вы без умолку,
И на руке моей лежала ваша рука.
Вы наливали вина понемногу,
Чтобы хмель не ударил в глаза,
И пришли мы к итогу,
Что нам спать ложиться пора.
Всё вино мы с вами допили,
И пора ложиться уж спать,
И вы меня уговорили
О себе немного рассказать.
Мой рассказ длился недолго —
Мне всего-то двадцать лет.
И с волос упала заколка,
И расстегивала свой корсет.
Вот же парадокс, былая удаль,
Мой гусар в купе соседнем спит.
Эх, молодость моя ты, юность,
А может быть, на койке он лежит.
Он лежит, переживает
И страдает обо мне.
Может, он лежит, мечтает,
И бокал стоит в вине.
А поезд мчится, и луна всё светит
И заглядывает мне в окно.
Бабочка летает всё в корсете
И стучится мне в стекло.
Ночь, луна поливает ярким светом
Тёмное моё купе,
И в зеркале отражается то,
Что вижу я в окне.
Всё проносится так быстро,
Не успеваешь взгляд остановить.
Дым паровоза по ветру стелится,
И по ветру всё летит.
Утром я встала — стучат в мои двери:
Бедный гусар попал в любви плен.
Вот он стоит уже на коленях,
И в руках его огромный букет.
Тот букет взяла осторожно,
У меня дрожала губа.
Вы спросили: «Войти к вам можно?»
И на мне задержали глаза.
Волос длинный каштанового цвета
Спускался по пояс мне.
И в вагоне так мало света —
Шторку подняла на тесьме.
И мгновенно купе залилось
Ярким светом ночной звезды,
На сиденье я опустилась,
Где когда-то сидели вы.
Вы стояли не шелохнувшись
И с надеждой смотрели в глаза,
И мой взгляд, на букете запнувшись,
Опустилась моя рука.
Вы просили стать вашей женою,
Что безумно в меня влюблены,
И всё время теребили
Свисавшие со стола бубенцы.
Так минута прошла в молчаньи,
И я не знала, что вам сказать,
И вы говорили, что ваша жизнь
Прошла в скитаньи
И вам хочется
Мне весь мир показать.
Вы говорили: «Дайте мне руку.
Отдайте мне сердце своё»,
Что для вас я буду голубка
И летать мы будем вдвоём.
Вот поезд подошёл к перрону,
Проводник сказал: «Париж»,
Носильщики спешили к вагону,
И плакал чей-то малыш.
Из вагона мы вышли вместе,
Он нежно держал меня,
И сказала я: «Буду вашей невестой,
И вот вам моя рука».
Хор церковный поёт нам «Аллилуйя»,
Батюшка несёт венец.
Обвенчались мы в том Париже,
И там я пошла под венец.