Побег

Мы молча взяли по сигарете,
Возле ног горел костёр.
Достал головешку из кострища,
Она горела угольком.
Мы прикурили так же молча,
В небо выпустив дымок,
И завёл со своим другом
Свой тяжёлый разговор.
«Ты знаешь, друг, сложна дорога.
Лишь стоит сделать шаг, и сразу топь.
И вот конвой, конвой стоит у порога,
И только матери делаешь ты боль».
Вот я и сорвался спозаранку,
Родная мать собралась умирать.
И давай готовиться к побегу,
Свои пожитки к побегу собирать.
И вот туман рассыпался по небу
Серым проливным дождём.
Вещички давно приготовил я к побегу
Загодя перед сном.
И вот туман, и дождь колышет
Листву, с травою бугорок,
И часовой на вышке ничего не слышит,
Как сквозь проволоку через неё утёк.
Я бежал что было силы,
Родную мать видел я во сне,
Бежал прямо по трясине,
Потом ниже по воде.
И я петлял, ходил кругами,
Как заяц путал я следы,
Землю грыз руками,
Чтобы вылезть из воды.
Меня воронка в реку затащила
И понесла среди высоких скал.
От того места меня подальше уносила,
Но в реке от холода дрожал.
Мне не за что было зацепиться,
Кругом отвесы, скальные породы.
Оставалось зубами мне вцепиться
И лезть на дальний бугорок.
Я полз по скалам, когти сжавши,
Тоненькими струйками из них бежала кровь,
И чуть было не сорвавшись,
Не ощутил к богу я полёт.
И вот я вылез на равнину
Полуживой и весь сырой.
Были разорваны штанины,
И я склонился над травой.
И я упал на землю навзничь,
И было слышно, как взлетел на небо сыч.
И вдруг я слышу лай собачий
И слышу чей-то ещё клич.
И рванулся снова в пропасть,
И вновь река меня несла,
И слышу боль в своём суставе —
Была вывихнута нога.
Но я доплыл в своём безумстве,
Песчаная отмель лежала подо мной,
И в своём безумстве
Встал над зелёною травой.
Нога болела, даже ныла,
Я шёл, кусая свой пиджак.
И волчья стая где-то выла.
Я приготовил свой тесак.
Меня стая окружила,
Глаза сверкали словно сталь.
У них духу не хватило
На меня пасть свою тут открывать.
Мои глаза сверкали ярко,
Что от них зажглась трава.
Волкам тогда стало ясно,
Что я один из них, пустился я в бега.
Они молча развернулись
И продолжили свой тот бег,
Они даже не повернулись,
Зная, что я их обед.
И вот дошёл я до окраины,
Перекликались петухи.
И за сараем вдруг я слышу:
«Сынок, ничего не говори».
Передо мной стояла мама,
Вся в белом, словно простыня.
Я опустился на колени,
Где стояла её нога.
Она молча опустилась,
Погладила меня по волосам,
Потом тихонько прослезилась:
«Как долго я тебя ждала». —
«Я на минутку только, мама,
Чтоб тебя увидеть и уйти».
Слеза у меня капала из кармана,
Не мог с места я сойти.
Но собачий лай раздался где-то,
Кто-то передёрнул автомат,
Крикнули: «Стой! Ни с места!
А то останешься лежать».
И я снова опустился на колени:
«Мамочка родная, ты прости.
Не придётся тебе снова
Увидеть больше сына,
И на могилку тебя некому снести».
Костёр давно тот догорает,
И догорает уголёк.
У меня слеза стекает,
И над костром летает мотылёк.