Возвращение домой

Скалистые горы стоят на вершине, тропа узкая идёт вдоль скалы.
По этой самой узкой лощине идёт путник с той стороны.
Идёт он уставший, с котомкой на шее,
голодный, холодный до самых кишок.
На шее висит деревянный крестик —
всё, что у него было, положил в свой мешок.
А была-то у него одна лишь рубашка,
белая, холщовая, до самых пят.
Он в этой самой холщовой рубашке на Родину шёл
домой помирать.
Волосы его были седые, с проседью на голове.
Годы пролетели, словно кони гнедые,
как ему хотелось прижаться к жене!
Жена его Авдотья Андреевна давно уже померла,
От болезни и хвори в могилу так рано слегла.
Дочку она оставила Ивану, чтоб её нежил, любил и ласкал,
Но только по закону имама шариат его дочку забрал.
Один он остался в неволе, в чужой далёкой стране,
Сбежал из неволи на волю, ему помогла Гаине.
Любила она сильно Ивана, вечерами приходила к нему,
Голову ложила на плечи Ивана и пела песни ему.
От песни слеза набегала, и вспоминался любимый свой край,
И сердце его тосковало: жива ли ещё его родимая мать?
И вечером Гаине он признался, что тоскует о доме родном,
И у ней на плече разрыдался, слёзы ей текли на плечо.
Вечером, когда все угомонились, когда хозяин ушёл к себе спать,
Двери каморки его открылась,
что от удивления он просто привстал.
Гаине дала ему ножик, верёвку легко им можно было открыть,
Дала ему мешочек, чтоб продукты в нём мог нести,
Дала молока и водицы, чтоб жажду мог свою утолить,
Дала ему свой платочек, чтоб помнил о ней и себя он хранил.
Провела она тихо, бесшумно по спящему людскому двору.
Уже наступало утро, Гаине себе вытирала слезу.
На прощенье ему сказала: «Иван, вспоминай меня».
И со слезами она убежала, Иван не успел даже ей слово сказать.
Помотало Ивана по восточному краю,
Шёл он домой умирать.
Рубашка холщовая на дне мешка лежала,
И некому будет её на него надевать.