241

Блещет луна, отражаясь в воде.
Серебрится вода в хрустальном ведре.
Звёзды рассыпались в небе ночном,
Как искры, рассыпались они над костром.
Облако в небе покрылось белым ковром,
Серебрится на небе сплошным серебром.
Серебро вдруг посыпалось сплошным
серебром,
Дед на завалинке рубит дрова топором.
Снег вдруг посыпался, ветром кружа.
Стоит совсем белая на дороге межа.
Снег хрустит под ногой старика.
На снег он бросает свои он дрова.
Крепкой рукой ещё держит топор,
В прошлом когда-то был бандитом и вор.
Но годы прошли, всё поменялось.
Молодость с ним когда-то рассталась.
Был он когда-то лихим казаком,
А теперь стал седым стариком.
Порою за чаркой себя вспоминает,
А когда вспоминает, слеза набегает.
Любил он девицу, когда был молодой.
Любил голубицу, поил водой ключевой.
Пылинки он стряхивал с ней,
Как хвостик ходил всегда он за ней.
Любил он её пуще себя
И всем говорил: «Она будет моя».
Но утром, когда стало смеркаться,
Увидел её, любовь он свою,
От потери он стал заикаться
И стал глядеть на зарю.
Увидел он её нагую,
На сене лежала она.
И от того, что увидел,
Стал белым как простыня.
Лежала она мёртвой,
С виска текла кровь.
Лежала она белой,
Как белая моль.
Слёзы, рыданья,
Упал он навзничь к ней.
От такого грудного стезанья
На ветке плакал сам соловей.
Волосы седыми стали,
Стал он седым, как белый лунь.
Слёзы его горькие падали
На его могучую мощную грудь.
Плечи тряслись от надрыва,
Плакал от слёз есаул.
От такого грудного надрыва
Зарезал он шашкой весь живущий аул.
Всё в голове помешалось
От запаха крови устал,
Всё у него в голове смешалось,
От запах крови лишь только стонал.
Хоронили её на погосте,
Где три берёзы стоят.
Приходит он к ней в гости,
Чтобы слёзы у ней оставлять.
С тех пор пролетели годы,
Берёзы выкинули прядь.
И можно было слышать у берёзы
Его рыдающий плач.
Снег засыпает тропинки,
Засыпает её саван земной.
Капают на могилу слезинки,
И дед стоит рядом седой.